Лаборатория полезна и в профессиональном, и в непрофессиональном театре, потому что она даёт возможность попробовать что-то новое в формате трёх-четырёх дней, размять материал в театре, который ещё боится новых форм и новых текстов. На самом деле они довольно результативные. В 2024 году вышел номер «Петербургского театрального журнала», посвящённый театру для подростков, о режиссёрах, о новых текстах, рекомендую всем обратить внимание. А я подробно пишу о лабораториях, из каких что получилось. Лабораторное движение идёт сейчас по всей стране не только во взрослом театре, но и в детском.
В РАМТе проходит множество программ. Был интересный проект по поиску новых форм, из которого вышли два спектакля: документальный «Деревня и я» Дмитрия Крестьянкина по рассказам подростков из малых сёл и малых городов о том, как они живут, и спектакль-бродилка по РАМТу, посвящённая столетию театра, где можно было обойти все-все этажи и узнать, что там происходило. Мы в своё время три года проводили лабораторию в рамках Детского Weekend’а «Золотой маски». Наверное, интереснее поговорить не столько про лабораторию, сколько про новые формы, которые мы там нашли, тем более что в один год подзаголовок Детского Weekend’а был «Новые тексты, новые формы».

Так, был представлен интересный спектакль-чат. Мы часто говорим о том, что дети живут в гаджетах, в интернете, мы же совершенно этих технологий не знаем, не понимаем, а на самом деле там происходит целая жизнь. Этот спектакль был из Лесосибирска, из очень далёкого маленького города в Красноярском крае. Это такой замкнутый мир, где любой новый человек — событие. И в этот маленький город приезжает новый учитель; в него влюбляется одна из девочек, пишет ему буквально письмо Татьяны, только это всё происходит, соответственно, в чатах, — и зритель наблюдает, что из этого выходит. Что интересно, весь спектакль построен как переписка на экране. Мы не видим актёров, видим только видео, подростки записывают бесконечные кружочки друг другу, пересылают музыку. Мы видим, как там, на экране, происходит целая жизнь, драмы, любови. Актёры сидели за экранами и всё это набирали в режиме реального времени. Такого я больше нигде не видела.

В Александринском театре был интересный спектакль «Томми» по пьесе Анастасии Букреевой. Он был сделан в формате видеоблогов: актёры говорили в камеру, их снимали, всё это происходило на экране. Это пьеса о мальчике-инвалиде, который оказался прикован к коляске, он не хотел выходить из дома, и какой-то фантастический персонаж, у Букреевой это камень, сподвиг его, чтобы выйти и кому-то ещё помочь. Всё это было показано на понятном детям языке видеоблогов — то, чем они пользуются каждый день.

На фестивале «Арлекин» проводилась целая лаборатория эскизов по комиксам. Может быть, дети сейчас меньше читают комиксы, больше манга, в любом случае жанр графического романа, рассматривания картинок ближе и понятнее им, чем длинные тексты. Оказывается, это тоже вполне возможно использовать в театре. У нас на Weekend’е шёл спектакль Кати Корабельник «Спасти супербелку» по повести Кейт Дикамилло – тоже в эстетике комикса.

Был спектакль «Я — слон» по комиксу Владимира Рудака про инвалида, прикованного к коляске. Собственно, он написал про себя в жанре комикса с таким посылом: не надо меня всё время жалеть, я могу смеяться, в том числе и над собой. Интересно было найти ключ к тому, как представить комикс на сцене, как эту природу плоской картинки развернуть в трёхмерном пространстве. Кто-то даже поставил «Маус», этот знаменитый комикс о Холокосте.

Другой популярный формат у детей и подростков — это разные бродилки. Детям скучно долго сидеть в креслах, им нравится исследовать разные локации. Совсем недавно вышел спектакль в новом пространстве Театра Наций — «Как я стал художником» от группы «Эскизы в пространстве», где они тоже проходят по разным комнатам, в каждом новом зале что-то происходит. Поскольку это сайт-специфик театр, театр художников, то он не столько литературоцентричный, сколько предметоцентричный. Там показано, как из ничего можно создать арт-объект, как альбом фотографий может превратиться в яркий коллаж, а из разбитой маминой вазы тоже можно создать шедевр. Конечно, детям это очень нравится, это увлекательное путешествие, не только для маленьких, но и для подростков.

Там показано, как из ничего можно создать арт-объект, как альбом фотографий может превратиться в яркий коллаж, а из разбитой маминой вазы тоже можно создать шедевр. Конечно, детям это очень нравится, это увлекательное путешествие, не только для маленьких, но и для подростков.

Из популярных спектаклей есть «Школа сна» в ЦДР, где дети оказываются не в зале, а в огромной постели, куда их укладывают спать вместе с родителями. Но вместо этого там валяют дурака, кидаются подушками, делают друг другу массаж — в общем, абсолютное счастье. И для родителей тоже: они превращаются в детей, и в этом есть как раз опыт совместного переживания, когда ты оказался на равных со своим ребёнком. Просто счастье видеть детей и родителей вместе, когда они оказываются на одной волне.

Или, например, формат сторителлинга, многим знакомый. Этим, в частности, активно занимается театр Константина Кожевникова. Они выезжают в школы, делают спектакли на исторические темы — про княгиню Ольгу, про Владимира, — и вроде бы скучные темы подаются в таком формате, как будто вам близкий друг рассказывает о том, что с ним случилось. Это всегда близкий подросткам формат, его можно использовать и в школьных театрах, поскольку умение говорить, рассказывать историю полезно для любого человека, и для школьника, и в дальнейшем для самопрезентации.

Это основа, собственно, детской игры, которой мы все маленькими владели: умели из палки сделать всё что угодно, купить что угодно в магазине за листья-денежки. Сегодня, когда у детей столько игрушек и гаджетов, это умение превращать предметы куда-то ушло, и предметный театр его возвращает.

Этим также занимается Михаил Плутахин, замечательный режиссёр с курса Брусникина. У него есть спектакль для подростков «Наблюдатели» в Музее ГУЛАГа, где участниками действия становятся реальные вещи, привезённые из лагерей, и он делает спектакль не столько сюжетный, нарративный, сколько построенный на нашем переживании памяти предмета. Плутахин также проводит разные лаборатории: в театре «Практика» проходит лаборатория для подростков, где они учатся работать с предметами, в театре Образцова были лаборатории для детей, а также для взрослых, которые могли научиться делать спектакли со своими детьми.

Бумажный театр — этим занимается театр-студия «Т» Алексея Шашилова. Из бумаги можно создать любое чудо, сделать декорации, персонажей, это бесконечное поле для фантазии. Например, спектакль «Сказки эльфов» помещается в крошечном коробке, это такой миниатюрный театр, очень тонкий, красивый. А в «Признаке оперы» популярные оперные сюжеты рассказываются с помощью разных техник теневого, кукольного и бумажного театра. Это невероятно изобретательно!

Упомяну о «Театральном проекте 27» из Петербурга. В Москве они тоже показывают спектакли, но наиболее поисковые форматы существуют именно там, в Питере. Например, «Педсовет», спектакль в формате свидетельского театра, где реальные педагоги становятся главными действующими лицами. Или спектакль «Краш в сердце», который сделан в формате настольной игры: отвечая на разные вопросы, подростки исследуют тему первой влюблённости. Это полный интерактив, где нет подставных вариантов развития событий, зрители действительно влияют на то, что происходит.

В постановке Classic Stand up актёры и сама режиссёр Юлия Каландаришвили рассказывают о классической литературе в формате современного стендапа. Сейчас есть огромное количество стендап-клубов, для меня это ещё не исследованная история, а подростки туда ходят, этим занимаются. И нужно иметь в виду, что такое существует и с этим можно работать, потому что театр — где-то совсем рядом. Нам стоит смотреть по сторонам, интересоваться тем, чем увлекаются дети и подростки, потому что театр – живой организм, и он должен идти в ногу со временем, если не хочет потерять своего зрителя и превратиться в музей.