Вы - мама троих детей, это как-то взаимосвязано с тем, что вы занимаетесь детским театром?

Театром я занималась и раньше, но когда у меня появились собственные дети, этот формат стал для меня самым удобным, привлекательным и понятным. Во-первых, можно репетировать дома и сразу проверять. Во-вторых, когда мои дети растут рядом со мной, а вокруг них много ещё других детей, с которыми они общаются, становится понятнее, что с ними происходит и что с этим можно сделать. В-третьих, у меня самой, как у мамы, возник культурный запрос. Куда пойти с маленьким ребёнком, чтобы нам двоим было интересно.

А вообще, так часто бывает, что начинаешь чем-то заниматься не только по одной причине: как правило, несколько исходных соединяются в одной точке. Мое увлечением театром для детей сложилось само собой, естественно.

Я несколько раз участвовала семинарах «Бэбилаб». На одном из них я познакомилась с Ирой Новичковой – это художник, сценограф. Мы с ней объединились и вместе сделали наш первый спектакль по сказкам Тоона Теллегена.

То есть Вы не сами создаёте дома всю эту красоту, а работаете вместе с художником?

Да, конечно. Мне кажется лучше, когда спектакль рождается в диалоге.

А почему Вы называете формат, в котором работаете не бэби-театр, а бэби-среда?

Это один из форматов. Я использую его для самых маленьких. Где важным является создание среды, для безопасного исследования. В некоторых моментах спектакля у зрителей есть возможность подключиться, но при этом нет нарочитого интерактива. Если зрителю не хочется участвовать, то можно сидеть спокойно в сторонке и наблюдать. Этот формат немного отличается от формата привычного спектакля, он ближе к перформансу.

Расскажите, пожалуйста, об этом спектакле поподробнее.

После у меня была целый цикл занятий «Живая среда» в «Мамином садике». Там я тоже создавала среду, где у ребенка была возможность изучать и пространство, материал, цвет и звук в логике урока.

Мне самой, как маме, очень тогда не хватало такого пространства, где было бы много свободного места, где можно было бы сообща испытывать и развивать разнообразные тактильные, сенсорные ощущения, возможность безопасного исследования среды и общения. Малыш, конечно, может и дома рассыпать пшенку и испытать огромное удовольствие, и это очень важно для его развития, но хочется, чтобы было просторно и красиво, и чтобы это было больше похоже на искусство, чем на беспорядок на кухне. У себя дома такое устроить невозможно. А в контексте спектаклей или групповых занятий можно во все это поиграть.

У меня есть ещё один такой спектакль «Мягкий свет», он тоже открытый, можно к нему подключаться. Мы стараемся играть несколько раз в год. Внутри спектакля есть последовательность чередования моментов, когда можно поучаствовать, а когда лучше посидеть и посмотреть. Мы выстраиваем ее, но мы не и говорим зрителям: «сядьте на свои места» или «а сейчас можно выйти на сцену», потому что это совсем маленькие дети. Они, конечно, в этом отношении, сложные зрители, но зато они хорошо понимают язык внутреннего эмоционального состояния, если актер демонстрирует эмоциональную закрытость, ребенок вряд ли к нему подойдёт или подползет. Там тоже есть сценарий, по ходу которого мы исследуем природу света, идём за ним, ищем свои ассоциации. Свет становится синонимом знания. Мы там читаем книжку, но договариваемся, что вслух произносим только согласные звуки. Возникает «хип-хоп» ритм. И также используем сенсорные материалы. В раннем возрасте очень нужны такие спектакли-события, в которых детей прямо не мотивируют, ни к чему конкретному не призывают, но дают возможность подключиться к творческому исследованию: подойти и что-то потрогать, потанцевать вместе со мной. Но я тебя не буду заставлять, если тебе не хочется, я с удовольствием потанцую одна, а ты это удовольствие тоже почувствуешь.

Это очень близко к постдраматургическим практикам, которые получают все более широкое распространение в театрах для взрослых, объединяя всех участников творческого процесса, в том числе неравнодушных зрителей. К Вам только дети подползают во время спектакля или у взрослых тоже есть возможность поучаствовать?

Взрослые тоже подключаются. Иногда очень хорошо просто на сцене полежать. Там есть момент, где мы все вместе танцуем в кругу, взрослые танцуют с детьми рядышком, есть эпизод, в котором возникает озеро, вокруг которого белый песок из манки, взрослые тоже в него с удовольствием залезают и руками, и ногами.

А как складываются сюжеты в спектаклях?

Спектакль «Все подряд» сложился из сказок Теллегена. Спектакль создаётся на основе текста хорошей книжки, соединяя текст и какой-нибудь игровой принцип, например, мир из картонных коробок, где герой- коробка, спрятан в коробке, живёт в коробке. Или принцип книжки-игрушки, раскладушки, в которой плоское может превратиться в объемное, мы используем его в спектакле «Эмили Браун и ее кроме, или Настоящая игрушка». К работе над этим спектаклем к нам уже подключилось продюсерские бюро «Опус».

Есть ещё спектакль по сказкам Сергея Козлова. А спектакль по сказкам Мориса Карэма рассчитан уже на зрителей от семи лет. И это для меня самое сложное, потому что в этом возрасте дети уже ходят в большие государственные театры.

Почему сложно, с ними труднее взаимодействовать, потому что они уже привыкли сидеть и смотреть?

Нет, я тоже хочу, чтобы мои зрители сидели и смотрели, тут складывается немного другой художественный язык, в котором важна камерность пространства, возможна некоторая вариативность, важна индивидуальность восприятия, но многие родители, когда появляется возможность пойти с ребенком на спектакль в большой традиционный театральный зал, предпочитают ее.

Расскажите, пожалуйста, о своих учителях, тренерах и художников, которые вдохновляли и вдохновляют вас заниматься этим делом?

В основном я опираясь на опыт тех режиссеров, которые вели семинары «Бэбилаб», показывающий что язык театра, опыт театра, может быть более разнообразным, чем мы привыкли думать. Например, Ютака Такей – для него очень важна пластическая и эмоциональная составляющая спектакля. Он работает очень мягко и ненавязчиво. Мы занимались с ним пять дней: все время как-то двигались, что-то интересное выдумывали. И за эти пять дней у участников группы даже изменились лица, ушли зажимы, страхи. Поработав с ним, начинаешь понимать, что все возможно : возможно делать красивый театр для маленьких детей, он может быть замысловатым, загадочным и не обязан быть суперпримитивным и супердоступным.
Алисия Моравска-Рубчак из Польши создаёт то, что для меня становится идеалом современного детского театра. Она ставит спектакли по всему миру – лаконичные, минималистичные и очень бережно относится к зрителям. И конечно, я при каждой возможности к ней приглядываюсь. У нее есть свой театр в Познани. Там время от времени проходят фестивали.
Ещё одним из моих любимых героев стал театр « Шпигель» из Бельгии – команда разновозрастных музыкантов-профессионалов и актеров. Они делают сногсшибательные средовым бэби-проекты, основанные на современной музыке. Они выстраивают целый мир, который может показаться абстрактным или непонятным, но он связан музыкой и выстроенной импровизацией, маленьким детям такое очень подходит. Они его воспринимают через цвет, через звук, через форму. Там тоже есть моменты, когда можно посмотреть и послушать и когда можно поучаствовать.

А в пространстве детского театра нашей страны есть такая среда, в которой возможен творческий диалог, соотнесение того, что делаете Вы, с тем, что делают другие, возможность обсуждать что - то с коллегами?

Да, это фестивали и театральные и книжные и фестивали современного искусства. Мы несколько раз в год посещаем такие события, привозим спектакли. Также сейчас мы с продюсером Варварой Коровиной сделали лабораторию Бэби-театра и проводим ее в рамках фестивалей.

Расскажите про разные страны, города, мастер классы.

- Самый (пока что) впечатляющий фестиваль был в Италии. Там большая образовательная программа, много спектаклей, встреч. Фестиваль проходит на базе театра, который более тридцати лет занимается спектаклями для самых маленьких. Театр очень плотно взаимодействует с детскими садами и самим департаментом образования. Художественный руководитель, Роберто Фрабетти, сам начинал придумывать свои спектакли, приходя в Детский сад и пробуя рассказывать спонтанные истории детям.

То есть получается, что театр и детский сад – соавторы?

Да, но сам фестиваль, конечно, происходит не в детском саду. Но сначала нас водили туда на экскурсию, а потом мы там показывали свой эскиз итальянским детям. Это самый обычный детский сад, но он находится в очень красивом месте. Это маленькое здание в большом парке. И детей туда принимают очень рано, с шести месяцев, но вместе с мамами. Мамы могут там друг с другом пить кофе за барной стойкой, общаться друг с другом, наблюдать, как спит или играет их малыш. Многие родители уже традиционно включены в то, что происходит с детьми в детском саду и в театре. И очень здорово, что существует такая коллаборации искусства, образования, науки и семьи. Но может быть, там это легче организовать, потому что сравнительно с Москвой Болонья – небольшой город, где многое находится в пешей доступности и где люди привыкли существовать во взаимодействии.

Мы, наверное, немного ошиблись, придумывая эскиз, начали его с того, что актриса спряталась в дождевике и начала шуршать, это страшновато для малышей. И не видя, что это за непонятный такой источник звука, один малыш испугался и заплакал, а за ним за компанию второй и третий – началась цепная реакция. И воспитательница очень быстро сориентировалась, увела их в другую комнату, чтобы прервать эту цепочку. К тому моменту актриса уже вышла из-за дождевика и стало не страшно. Актриса ставила перед собой перформативную задачу: исследовала звук в движении и двигалась к тому, чтобы в финале обнаружить точку внутри себя, в которой рождается ее звук, голос. И когда она нашла этот звук и издала его, то нарисовала на листе бумаге большую черную точку. А итальянские двухлетние дети стали показывать пальчиком на эту точку и говорить « мама».

То есть, они подумали, что эта точка – малыш в животе у мамы?

Да. И мы сами такой смысл не закладывали. Актриса спонтанно коснулась живота. А смысл создали дети. И у них началась другая цепная реакция: все улыбались, радовались и говорили «мама».

Как рождаются ваши спектакли, какие из ваших проектов самые любимые?

Наверное, самый любимый до сих пор – самый первый. Он получился самым светлым, во многом, благодаря фантастическому тексту. Для меня текст – это очень важно. Сама я познакомилась со сказками Теллегена, уже будучи взрослой и долгое время думала, что для маленьких детей это может оказаться слишком сложным. Но оказалось, что нет. Важно, чтобы то, чем ты занимаешься, было очень интересно с этим работать тебе. И тогда это привлекает малышей. А если долго задумываться о том, как сделать так, чтобы детям было абсолютно все понятно, может ничего не получиться или получиться скучно. «Дедушка» Мориса Карэма мне тоже очень нравится. Это очень непростой текст. Его сейчас даже сложно просто слушать. Морис Карэм – поэт. И когда он рассказывает «прозаические» истории для детей, состоящие из простых слов и предложений – это все равно другой, необыденный язык, очень музыкальный, красивый и точный, иное качество текста. Умом это сложно понять, но эмоционально дети чувствуют его очень тонко, особенно если в это поиграть. На русский язык этот текст перевел Михаил Яснов, а он тоже очень хороший и тонкий поэт. И это очень много даёт.

В чем, все-таки, по- вашему нюансы и особенности нашего и зарубежного театра для самых маленьких?

У нас сейчас тоже есть очень много хороших спектаклей. Мне кажется, в зарубежном детском театре уже прочно сформировалась такая тенденция, что каждый в этом мире важен и для всего можно найти свое место, в том числе и в театре. В театре могут происходить очень разные истории, театр может говорить со зрителем очень разными языками.

В Польше я заметила, что очень много детей из детских садов группами ходят в театр. Они могут смотреть с интересом спектакль, в котором даже для меня, взрослой, не все понятно, не все видно, далеко сидеть, сложный сюжет. Они могут спокойно сидеть в довольно большом темном зале и не бояться, не убегать, не скучать, не сдерживать своих эмоций. И не потому что это непременно выдающийся детский спектакль, а потому что у них уже есть зрительский опыт. Они явно не в первый раз в театре, постоянно туда ходят и, главное после спектакля прямо там же обсуждают все это со своим воспитателем, разговаривают об увиденном.И их никто не одергивает и не торопит. Театр создаёт вокруг них очень спокойную, доброжелательную атмосферу. И явно воспитатели об этом заранее договариваются с театром и приходят на спектакли с уже подготовленной к восприятию группой.

Тоже самое в Италии. Образование и культура друг с другом взаимодействуют, обмениваются опытом, обозначают для себя общие перспективы развития, и это входит в систему. Например, в детском саду Италии говорят: мы заметили, что детсадовские дети часто болеют, провели исследование и установили, что это происходит потому, что расставаясь с родителями, дети испытывают горькие эмоции, которые зачастую них нет возможности выразить полностью. Такие исследования происходят официально на очень серьезном уровне и предлагаются возможные пути решения проблемы. Танцедвигательная терапия может помочь детям выразить эти чувства. Вместо обычных музыкальных занятий в детских садах появляется такая терапия или занятия с театральным педагогом, который приходит раз в неделю. Дети танцуют и выражают свои накопившиеся эмоции или усталость, агрессию, печаль или радость.

Здесь тоже такое есть, но пока точечно.

Дети – это люди, которые через 20 лет будут определять будущее своей страны, а не только своих родителей.

И если у нас такие эмоциональные моменты понятны может быть только тем, кто занимается театром и волнуют отдельных родителей, то там это все проговаривается и обсуждается подробно и повсеместно: театр разговаривает с детьми, с педагогами, с родителями, с образовательными учреждениями.

Когда Дед Мороз из ТЮЗа приходит в детский сад на ёлку раз в год, это нельзя считать взаимодействием, взаимодействие – это совместное решение проблем и совместное творчество. Дети – наше будущее. Когда мы станем бабушками, они будут управлять страной, создавать какие-то вещи. Важно сейчас всем вместе растить их с любовью и помогать им решать их проблемы.

Недостаточно просто создавать интересные новые формы детского театра. Нужно говорить об этом с родителями, объяснять, почему такое возможно и зачем нужно. Театры к этому уже тяготеют, и многие диалог со зрителями. Например, возможен такой вот спектакль- исследование про шуршание, не опирающийся на знакомый сюжет.

В Польше я видела спектакль, основанием которому служил контрабас. У него есть звук. И есть два артиста, которые под этот звук танцуют. И это спектакль для младенцев. Там нет никакого внятного сюжета. Внятный сказочный сюжет – это не то, что нужно в театре человеку до трёх лет, когда он ещё не может сам говорить, хотя вообще, конечно сказки ему нужны, как и всем. Но сейчас он способен очень гармонично воспринимать вот такое явление, очень близко по духу современному искусству. И когда он вырастет, то станет очень тонким зрителем, который легко считывает разные нюансы и моменты художественного произведения. Тем, о ком мечтают взрослые талантливые режиссеры и художники – зрителем-сообщником, который пришел не только развлекаться, который очень хочет что- то важное понять.

Как Вам кажется, возникают ли в нашем театре для детей какие-то открытия, которые свойственны только нам и могут обогатить мировую палитру?

В нашей стране очень много маленьких городов. И такой театр, которым мы занимаемся, может стать очень интересным и значимым для его жителей, причем, не только для самых маленьких. Им очень здорово заниматься именно там. Там на это существует очень большой культурный запрос. Благодаря интернету, жители малых городов сейчас не оторваны от большой культуры. Они могут увидеть все значительные масштабные события на экранах своих мониторов. И они часто это делают. У них для этого чуть больше времени, чем у жителей больших городов. У них есть инстаграмм, странички в социальных сетях, по которым можно заметить, что там очень продвинутый культурный уровень, хотя большие театры редко туда приезжают. И очень здорово уравновешивать этот процесс живыми камерными творческими театральными историями, реально происходящими с ними в их городе, обостряющими творческое восприятие, объединяющими и формирующими городское сообщество. И они очень хотят красивый театр. Такой красивый театр для детей. И они жаждут посмотреть не только то, что им с детства знакомо, но и то новое, которое возникает сейчас. И это очень благодатное поле для развития, в котором работать не только интересно, но ещё и очень приятно. Там на такие спектакли обязательно придут. Там часто случается, что человек вообще впервые приходит в театр, потому что у него появился ребенок, а потом и сам постепенно становится современным зрителем. Работа с местным сообществом там возможна, необходима, востребована и плодотворна. А в больших городах она немного теряется: люди часто переезжают с места на место, у них мало свободного времени, малые сообщества формируются с большим трудом. Но, хочется, конечно, чтобы в большом городе тоже подобное происходило. И возникает ощущение, что это все- таки возможно. И это вот- вот произойдет… Хотя в большом городе много театров, а крупные театры в нашем деле – основные конкуренты, притом, что они очень неохотно впускают в себя таких маленьких детей.

Возможно, в больших театрах боятся, что дети, чуть ли не с рождения, привыкшие выползать на сцену и взаимодействовать, будут более активными, чем дети, которые в бэби-театр не ходили, не уловят разницы между форматом созерцания и форматом взаимодействия и помешают сыграть спектакль.

Да, и это происходит от недопонимания, от нехватки взаимодействия с педагогами, недостаточной работы со зрителями, хотя чтобы от него избавиться, достаточно прочесть простую методичку по возрастному психологическому развитию. И сразу станет понятно, какому возрасту что свойственно и как театр к этому может адаптироваться и обозначить свои границы.

Но ведь родители, собираясь в театр, редко пользуются методичками и покупают билеты на спектакли, название которых им кажется привлекательным.

Надо работать со зрителями, постоянно объяснять творческие правила игры, они могут быть очень разными – и это очень важная часть работы в театре. И потом бэбики не все время ползают, они тоже очень любят смотреть – пластический язык, язык крупных жестов очень для них привлекателен. Это для взрослых иногда бывает сложно, а малыши смотрят и считывают язык тела моментально.

А у Вас на спектаклях случаются недоразумения со зрителями? Если да, то как вы с ними справляетесь?

У нас все время что-то происходит. И это не считается недоразумением, кому-то хочется высказаться, у кого- то возникает общение с соседом, кому-то нужно срочно подвигаться, кому-то тихонько посидеть в сторонке и привыкнуть к происходящему. Это занимает доли секунды и становится частью спектакля. Глобальных недоразумений не возникает, с шуршанием возникли сложности, но мы их быстро исправили.

Ну, например, сегодня на спектакле вы вовлекали зрителей в приключения девочки Эмили и ее кролика, одна из зрительниц в какой-то момент отстранилась от общей игры, пересела из первого ряда подальше и начала пить сок, а потом оказалось, что ее, как и героиню, зовут Эмилией и если Эмили на сцене действует, то Эмилия в зрительном зале может позволить себе отдохнуть. А другая девочка, совсем ещё маленькая, выбежала на сцену в самый драматический момент, когда у героини пропал кролик, чтобы побыть немного с ней в трудную минуту, потому что у нее такое же синее платье, как у героини

Это не проблема, а нюанс. Все зрители разные и для каждого момент, когда он может подключиться, может быть особенным, не нужно его заставлять, а вот держать границы, чтобы зрители не делали того, что не нужно для спектакля, конечно, надо. Маленькой девочке в синем платье, которая выбежала на секунду на сцену, вначале спектакля самой было немного страшновато, потому что она вошла в зал перед самым началом спектакля и у нее не было времени освоиться в этой непонятной атмосфере. Мы всегда призываем родителей малышей приходить чуть пораньше. Для них привыкание к пространству, где много других детей, очень важный момент. И если вбежать в последний момент, да ещё в придачу начнет гаснуть свет, сразу же, конечно, захочется домой, где все понятно и все свои.

И в начале мы обговорили, что в театре можно аплодировать, радоваться и удивляться, а можно испытывать страх и сопереживать героям. И девочка не случайно присоединилась к действию в этот момент, она преодолела свой собственный страх. Ей, как и Эмилии из зала, после спектакля захотелось сфотографироваться вместе с кроликом, а значит, они довольно глубоко прожили эту историю по своему. Это, кстати, уже второй случай, когда в зале оказывается девочка с именем Эмилия, но та Эмилия проявляла себя иначе, она сразу включилась, все очень индивидуально. В спектакле, который шел сегодня у нас, кроме основных персонажей-кукол, есть коробочка с пальчиковыми куклами-мухами. Если мы видим, что на спектакль пришли очень маленькие дети, которые могут нечаянно повредить декорации и реквизит или активно с ним поиграть, когда мы их приглашаем рассмотреть его поподробнее или, мы им выдаём муху на пальчик, она становится персонажем, а ручки у малыша заняты и он ничего не может потрогать. И вот сегодня у них случился большой диалог друг с другом, капелька какого варенья у каждого из них припасена в другой ладошке для мухи...слушать друг друга. И по-моему, это прекрасное и редкое событие. Чаще зрителям хочется пообщаться с артистом. В камерном формате театр может себе позволить импровизационные вольности, это прекрасно, но если у артиста в данный момент нет на это сил, он просто волевым усилием двигает спектакль дальше. Иногда приходят на спектакль дети с лидерскими качествами и хотят постоянно быть в центре внимания, в этом случае мы сокращаем длительность зрительного контакта с ними, на такого ребенка нельзя смотреть долго, он воспринимает это как приглашение к активной игре и разрешение делать абсолютно все, что хочется.

У меня как-то был случай, когда я раздала детям игрушечные чашки и предложила выпить чаю. Один мальчик сказал, что он слишком большой, чтобы играть в такие игры и отказался пить чай. Тогда я ему предложила лимонад или кофе. И он сдался при условии, что сам будет выбирать, какой воображаемый напиток он будет пить. И выбрал какао.

Как Вы для себя отвечаете на вопрос «в чем смысл театра для самых маленьких»?

Важно не опускать эстетическую планку, не превращать происходящее просто в интерактивное развлечение, чтобы это все же оставалось спектаклем, в котором есть внутренняя значимость и большая глубина. Важно ощущение и соблюдение безопасности во всех смыслах, и в физическом, и в психологическим.

Лично для меня важно выходить за привычные рамки стереотипов детского театра, искать новые пути и темы. Важно сделать интересным другим, то, что заинтересовало меня саму. И не так страшно ошибаться на этом пути, чем сворачивать все время в привычную, знакомую сторону, где все понятно. Мне нравится искать современные тексты и самой что- то придумывать.

Есть что-то, что пока не получается, но очень хочется сделать? Какие Вы видите для себя перспективы?

Такого очень много. Не получается найти постоянную просторную и удобную площадку для спектаклей 0+ со всеми возможностями для создания большого спектакля для совсем маленьких детей. Спектакли для детей 4-5 лет – сейчас самая востребованная ниша, но не всегда удается найти хорошие тексты. В основном тексты для детей этого возраста иностранные, поэтому авторские права на них стоят очень дорого..

Есть несколько интересных идей для спектаклей 3+, для того, чтобы они получились нужна удобная, комфортная для детей и родителей среда, надеюсь что она появится. Что делать сейчас с нулями, не очень понятно, независимому театру не очень просто найти подходящую площадку, это вопрос продюсирования и финансирования, поэтому ждешь приглашение в какую-нибудь лабораторию, где что-то из идей можно подробнее разработать, потом надеешься получить грант, дождаться возникновения ситуации, подходящей для создания спектакля.

Ваши собственные дети, подрастая, продолжают быть экспертами Вашего творчества?

Да, конечно. Им хочется, чтобы сюжеты были повеселее. Но на работу я их с собой не беру. У них сейчас очень много своих собственных дел и они не особенно рефлексируют по этому поводу. Смотреть спектакли они ходят вместе с папой, а у меня интересуются иногда, куда и зачем я пропадаю из дома. Они уже знают, что театром занимается не только мама, что театр бывает очень разным: роскошный спектакль театра Наций или спектакль независимого театра, сделанный на коленке, прекрасны, каждый по своему. Но мой сын всегда очень переживает за меня, беспокоится, что что-то может пойти не так, обижается и удивляется, если другим зрителям на моём спектакле что- то непонятно.

Бывает так, что они немного ревнуют к другим детям. Когда я не играю на сцене, а сижу за музыкальным пультом, им бывает, не хочется сидеть в зале на стульчиках, а хочется пристроиться рядом или на коленочки. И их можно понять. Они ведь люди и ничто человеческое им не чуждо.

Похожие публикации:
Ирина Амосова "Наш бэби театр" ( читать)
Александра Никитина "Маленькие театры и большие дети" (читать)