Татьяна Зимакова: Ваше стремление, кажется, что почти всеми из возможных способов взаимодействовать со зрителями связано с тем, что театр не забывает о своих студийных истоках?

Светлана Кочерина: Это справедливо по отношению к артистам, многие из которых готовы активно участвовать в прямом диалоге со зрителями и готовности к сотрудничеству с гостями специалистов других театральных профессий. Их прошлый студийный опыт позволяет разнообразно и компетентно вести диалог. Но лично для меня это скорее связано с десятилетним опытом работы в рамках драматургического фестиваля «Премьера», ориентированного прежде всего на начинающих авторов. По направлению и способу существования это было близко к культурно- образовательным проектам. У меня возникло желание делать нечто подобное на базе театра, но не только с авторами, пишущими для театра, а с детьми, со зрителями разного возраста и с разными интересами.

Татьяна Зимакова: В том числе со взрослыми?

Светлана Кочерина: Да, но сейчас это, в основном взрослые, более-менее активно соприсутствующие со своими детьми. Я думаю о том, как пробудить интерес и самостоятельную активность взрослых зрителей. Это вполне возможно, но пока подобный опыт не осуществился на практике, я не вижу смысла особенно об этом говорить.

Татьяна Зимакова: Тогда давайте начнем с самых маленьких.


Тайны актёрской профессии

Светлана Кочерина: Нашим самым маленьким три года. Они уже достаточно сознательны и, они, пожалуй, ещё и самые любопытные и впечатлчющиеся. Именно про них родители потом рассказывают, что они нередко подолгу, с удовольствием по собственному желанию и совершенно самостоятельно претворяют и продолжают полученный опыт и впечатления в своих домашних играх. Для самых маленьких у нас есть спектакли, уже включающие в себя развивающую и образовательную часть, задающие и поясняющие правила игры. А если малыши не устали, то могут принять участие и в образовательной программе после спектакля. У нас нет отдельного формата для трёхлетних. И спектакли, и образовательная программа «Театральная азбука» адресованы зрителям от трёх до десяти. Но в зависимости от задач, бывают занятия, предшествующие спектаклю, все-таки, в основном для тех, кто чуть постарше. И возможны вариации. Самые востребованные занятия для самых маленьких, это, пожалуй, занятия по сценической речи. Чаще всего они происходят после спектакля «Цыпа-Дрипа», в котором любознательный и впечатлительный инопланетянин исследует Землю. От любопытства он может даже иногда делить себя на 8 впечатлительных существ, способных улавливать звуки, слоги, слова, из которых потом вырастают стихи.

Татьяна Зимакова: А сами сочинять стихи не пробуют?

Светлана Кочерина: Конечно, пробуют. Но ещё и пробуют рычать как медвежата и наблюдать за другими рычащими медвежатами, говорить с воображаемым яблоком или мячиком во рту. Занятие, которое происходит после спектакля, мы придумали вместе с логопедами и педагогами на основе обычной актерской разминки, которая необходима им самим перед каждым спектаклем. Они рассказывают и показывают в адаптированной для детей форме, как они утром дома готовились к спектаклю. Дети начинают понимать, что их ждали, к их приходу готовились, а значит, они – желанные гости. И можно довериться, раскрыться к соучастию, повеселиться, пошутить, самому попробовать что-то сделать. Очень важно иметь такую возможность, узнав что- то новое, сразу же попробовать сделать это рядом и вместе с другими самому. Но можно и просто понаблюдать. Первый опыт соучастия для нас здесь наиболее ценный. Но среди самых маленьких зрителей нередко мы встречаемся с теми, кто должен ходить на занятия к логопеду, и для них это – серьезный и не всегда приятный труд. Поэтому здесь не менее важна шутливая форма и отсутствие принуждения. Кто-то с радостью погружается в игру и потом продолжает ее самостоятельно дома, что хорошо дополняет занятия с логопедом, а кто- то не решается сразу. Родители имеют возможность снять это занятие на телефон и попробовать потренироваться вместе с ребенком дома.

Следующее наше занятие по актерскому мастерству. На нем можно вместе с артистами попробовать сделать самостоятельный этюд. Это занятие совмещается со спектаклями, персонажи которых животные: «Лиса и петух», «Любопытный слонёнок» по Киплингу, «Как обезьяна морского царя победила». Ребенок может вместе с артистом вспомнить и попробовать изобразить собаку или кота. Но для нас важно, чтобы он почувствовал разницу между воспроизведением наблюдения, детской игрой и игрой театральной, созданием образа животного, артистом-человеком. И не просто так, а чтобы рассказать некую историю. Если это «Лиса и петух», делается акцент на том, что артист-персонаж, это человек, уходя за кулисы, он сразу же перестает быть похожим на петуха или лису, потому что он человек, а история про петуха и лису не исчезает совсем, люди по разные стороны кулис – актеры и зрители, продолжают ее помнить.

Сказку Киплинга наши актеры играют без масок, они выглядят также как обычные люди, которые играют в животных. И тут важно научиться узнавать, угадывать в этом артисте-персонаже слона или птичку. И здесь помогают тренировки. Ребенок вместе с артистом-тренером вытягивает фант с тем или иным животным, например, бегемот, о котором никто ничего ещё не знает. И это их секрет, который остальным предстоит угадать. Кроме умения изображать и угадывать, здесь важно ещё и вызвать доверие к играющему взрослому, к артисту. Если взрослый человек ни с того не с сего хочет быть котиком, это странно, подозрительно и чаще всего фальшиво.

А в спектакле про обезьяну грань между артистом, персонажем и образом обозначается непосредственно. В самом начале спектакля люди танцуют вокруг костра, затем надевают маски и хвосты, и танец становится ритуальным. Потом разыгрывают историю, в которой персонажи являются животными, а в финале снимают хвосты и маски и становятся артистами, которые могут поговорить и поиграть с детьми. Тут заканчивается роль и начинается задача чутко направляющего и по мере необходимости помогающего тренера. И когда зрители показывают собственные этюды, их возраст вообще не имеет особого значения. Нельзя утверждать, что семилетний, например, умеет играть лучше трехлетнего или наоборот.

Занятия по вокалу у нас происходят перед музыкальными спектаклями и длятся около часа. Основательно овладеть искусством вокала за это время, конечно, невозможно, но можно понаблюдать, как артисты распеваются перед спектаклем под руководством концертмейстера, послушать его замечания и советы по отношению к поющим артистам, понять зачем, почему и как вообще в спектаклях поют, узнать, как при этом лучше дышать, как себя держать, как важно беречь голосовой аппарат. Потом мы вместе разучиваем, например, припев, финальной песни, и обговариваем, что в какой-то момент спектакля концертмейстер выйдет и начнет дирижировать залом. Тогда сидя на своих местах, которые во время спектакля могут оказаться далеко друг от друга, поют то, что перед спектаклем выучили вместе и рядом. Это очень всех вдохновляет.

Татьяна Зимакова: А в этом занятии принимают участие все, кто купил билеты на спектакль?

Светлана Кочерина: Нет. Мы анонсируем дополнительно, что желающие могут прийти на час раньше и принять участие.

Татьяна Зимакова: А тем, кто пришел к началу спектакля не бывает обидно?

Светлана Кочерина: Нет, им это тоже нравится, и некоторые из них начинают думать, что когда-нибудь тоже стоит попробовать.

Тайны театральных профессий

Светлана Кочерина: Еще у нас есть мастер-класс театрального костюма, на котором можно познакомиться с путем его создания. Этот путь оказывается не таким уж коротким и простым: от замысла, серии эскизов, выбора стиля, фактуры, цвета узора, функциональности, до воплощения образа. Можно создать собственный образ, соответствующий той или иной задаче и настроению, пользуясь вещами из подбора, которые представлены в коридоре в огромных количествах. А зрители постарше могут поработать над заданием посложнее. После спектакля, например «Алиса в стране чудес», представить, что его действие происходит в наши дни. И попробовать вместе с актрисой, играющей эту роль, придумать соответственный вариант костюма. И тут открывается много других нюансов. Оказывается, что театральный костюм не только создаёт образ, настроение, красоту, он должен быть ещё и функциональным. Многое зависит от того, например, придется ли в нем танцевать, или сколько времени есть в запасе на переодевание, если оно необходимо.

Подростки могут принять участие в проекте по театральному маркетингу. И это уже другая история. Это командный вариант взаимодействия, рассчитанный на 8-10 участников, которым придется на два-три часа задержаться после спектакля, и задержаться не раз, чтобы разработать новую рекламную стратегию того или иного спектакля. Чтобы она получилась по-настоящему новой, зрителям в этом случае помогают приглашенные сотрудники рекламных агентств или рекламных отделов других театров. Участникам предстоит научиться искать и размещать информацию в интернете, фотографировать, снимать рекламные ролики, работать с текстом, предлагать альтернативный вариант афиши. Искать участников и размещать рекламную продукцию в этом случае мы стараемся в основном не на сайте нашего театра, а на других дружественных информационных порталах. Таким образом, мы не только учимся создавать нечто новое, но и расширяем зрительскую аудиторию. Спустя некоторое время команда встречается вновь, чтобы обсудить итоги. Иногда они впечатляют настолько, что принимается совместное решение сделать этот вариант рекламы основным, и тогда результаты этого проекта размещаются на сайте и другой рекламной продукции нашего театра.

Ещё один, сравнительно новый образовательный проект «школа театрального журналиста». Он начинается с попытки написать анонс, к ещё не виденному спектаклю на базе уже имеющейся и найденной в интернете информации. Потом мы знакомимся с различными стилями и жанрами, а также пытаемся понять, к чему именно лежит душа в данный момент у пишущего. В чем он видит свою задачу: рассказать об увиденным или что-то объяснить читателям, или с кем- то поспорить, а может, быть при помощи материала спектакля или материала о спектакле выйти на другую интересную тему, может быть уже не театральную, а может быть, на личную проблему или историю.

В поисках диалога

Татьяна Зимакова: А бывает так, что ваши юные зрители бывают не согласны с тем, чем или как им предлагает заняться театр?

Светлана Кочерина: Нет. Но и полная включенность в процесс происходит не у всех. Мы стараемся, чтобы было, как минимум, не скучно, и это, как правило, удается. Но это не всегда активное и результативное участие. Чаще всего потому, что ребенка или подростка приводят взрослые, предлагая ему принять участие в том, что, как они думают, для него интересно и важно. Может, оказаться что взрослые не очень угадывают детские потребности, а может, оказаться, что ребёнок в итоге начинает понимать, что на самом деле важно для него. И может оказаться, что и это может обнаружиться здесь, у нас. А может, придется поискать в другом месте. Но и это тоже результат.

А вот взрослые бывают иногда с нами не согласны.

Например, мы предлагаем осуществить ревизию «Ревизора». Сначала обсудить, что и как происходит с героями пьесы и нашего спектакля, а потом поразмышлять и пофантазировать над тем, как бы вели себя персонажи здесь и сейчас, в наше время. Например, захотели бы и смогли бы современные Ваня и Маша так или иначе продолжить общение, после того, что уже случилось? Споры по этому поводу происходят довольно интенсивные. Одна из последних версий, для обнаружения которой мальчики и девочки разбились на две команды, заключалась в том, что Маша, возможно, использует в своем посте хештег «любовь зла», но скорее всего переживет это происшествия как опыт роста и преодоления. Потом она вывесит в Инстаграмме фото красивой, уверенной в себе девушки с новой прической, неторопливо, с наслаждением пьющей свой утренний кофе с зефиркой. А Ваня, вспомнит о ее существовании только если ему придется совсем туго, например, если он окажется совсем без средств, в каком-нибудь совсем безнадежно месте, вроде тюрьмы. Тогда он попросит у Маши материальной помощи. Бывает, что школьным учителям не нравится такой подход и подобные фантазии, а бывает, что они дарят нам прекрасные идеи для новых проектов. Но начинаться это тоже может как претензия.

В нашем репертуаре присутствует немало спектаклей по классическим произведениям из школьной программы. Но пьесы Островского « Гроза» в нем нет, и педагоги, особенно, столкнувшись с очередной ее интерпретацией во взрослом театре, которая не соответствует их представлениям, говорят нам: «Почему у вас нет «Грозы»? Вы должны обеспечить творческий подход к школьной программе». Мы не должны, но мысли о творческом подходе к образованию нас тоже радуют и занимают. И мы решили попробовать изучить эту пьесу вместе со школьниками, но так, как это принято делать в театре. Устроили читку и застольный период под предводительством режиссера, потом подключились артисты и на основании этих разборов придумали несколько этюдов. А после более подробно проработали и сыграли несколько эскизов ключевых сцен.

Татьяна Зимакова: А школьники вносят свой вклад в режиссерскую интерпретацию пьесы?

Светлана Кочерина: Нет, они же участвуют в этой программе в качестве актеров. Интерпретация принадлежит режиссеру. Но на следующем этапе – драматургическом, которым занимаюсь я, мы подробно разобрали определённый ракурс. Но уже не по-режиссерски, а как это принято в теории драмы. Мы обсуждали все счастливые воспоминания Катерины, и кульминацией этого ощущения свободы и счастья стала сцена «отчего люди не летают». Далее мы сочиняли пьесы о современной девушке, оказавшейся в ситуации, воспринимаемой ею как непереносимая. И фантазировали, как опираясь, на свои счастливые воспоминания, она пытается изменить свою жизнь к лучшему. Искали современные эквиваленты ощущения полета.

Татьяна Зимакова: А мальчики тоже писали про девушку?

Светлана Кочерина: Да, это же урок драматургии, а не психологии.

После этого мы в театре задумались о том, а чтобы такого хотелось творчески прочесть нам, нашим детям и нашим постоянным зрителям. И стали читать книжки не по школьной программе, те, что нам нравятся: сказки, прозу стихи, современную драматургию, переводную литературу, начали устраивать творческие вечера и конкурсы. И наши творческие посиделки уже почти что доросли до литературного клуба. И вот в канун Нового года, когда мы традиционно готовились к новогодней елке для маленьких зрителей и как-то меньше стали общаться с нашими творческими подростками, они не замедлили о себе напомнить. И неожиданно обнаружилось, что их вокруг нашего театра уже довольно много. И тут я задумалась о том, какой новогодний подарок может театр сделать подросткам, нужен ли он им вообще, какое место занимает новый год в жизни современных подростков, каковы их новогодние ощущения? Спрашивать в таком возрасте, верит ли человек в деда Мороза как-то неловко. Но это в жизни, а в театре, в принципе, ничего особенно неловкого быть не может. Во всяком случае, можно попробовать. И я рискнула спросить. Оказалось, и это было совершенно неожиданно, что у очень многих, даже самых ершистых и предпочитающих неформальный подход к жизни и авангард в искусстве, преимущественно традиционалисткое отношение к этому празднику. Они не то, чтобы верят в деда Мороза, но в канун нового года им радостно как будто бы верить. Мы устроили новогодние посиделки. Вспоминали свои реальные новогодние приключения, те подарки и приглашения, которые получали, и те, о которых мечталось на самом деле. А потом предложили подросткам представить, как и какой лет через десять-пятнадцать, когда они будут уже совсем самостоятельными, они хотели бы устроить Новый год. И оказалось, что в новогодний или предновогодний вечер, многие из них предпочли бы отложить экстремальную поездку в горы или встречу с друзьями и навестить своих родных, с кастрюлькой собственной вариации на тему салата оливье. Хотя в другие дни года они решительно против этого салата. И очень многие хотели бы, чтобы до этого вечера дожили их бабушки. Мы так увлеклись, что на этот новый год ничего театрального подросткам не подарили, но зафиксировали их воспоминания и мечтания и положили их родителям под ёлочку. Родители, в свою очередь тоже были удивлены и заинтересовывали. И театр попросил написать их творческий ответ. Пока они размышляют, но хочется верить, что к следующему новому году в нашем театре появится документальный спектакль про Новый год, про персональные и семейные традиции.

Но относительно документального театра это как раз не очень традиционно, он преимущественно опирается на острые жёсткие тексты. А нам под Новый год хочется мягкого. Подлинного, настоящего мягкого новогоднего текста.